Тень

Они сидели на палубе, босые, укрытые одним пледом. Лодка покачивалась на волнах, и темнота обволакивала их со всех сторон. Зимнее небо было густым, а море — черным и бездонным. Она смотрела на него, и в темноте его лицо казалось почти таким же, как восемь лет назад, когда было лето, небо было звездным, и огонь, горевший в глазах, обещал унести их в невиданные, но такие манящие дали. Теперь его глаза, пустые, с пожелтевшими белками, выдавали усталость. Впалые щеки, горечь, прячущаяся в уголках губ. Широкие когда-то плечи опали, одежда висела на нем небрежно, как на человеке, которому все равно, и она знала - ему действительно все равно. Болезнь брала верх, и он не сопротивлялся.
Он взял ее руку и тихо сказал:
— Как же я по тебе скучал...
Он не лгал.

Она научилась жить без него. Очень долго после их расставания не могла найти себе места, летая по миру, убегая от себя и от боли, которой не могла выдержать. Но время искусный лекарь. Постепенно забывался его голос, его запах, его руки. Появились новые друзья, новые увлечения, и жизнь закрутила ее в другой спирали. И лишь его, сначала редкие, потом частые, звонки затягивали ее опять в прошлое и напоминали о том безграничном счастье, которое она с ним испытала и о черной дыре пустоты, ее поглотившей.
Но вот он снова здесь, в Италии. Колесо Сансары повернулось и остановилось практически в той же точке, где они расстались четыре года назад, не сказав друг другу главного. Тогда накопленные обиды и собственная гордыня не позволили им быть искренними. Но время не только лекарь, но и мудрый учитель. Обиды уступили место благодарности, а гордыня - принятию, и теперь они, как тинейджеры, бродили и целовались на улочках дождливой зимней Венеции. Ему опять хотелось шутить, а ей безудержно хохотать. Они страстно занимались любовью, и она засыпала у него на плече, будто не было этих долгих лет разлуки. Она видела его тоску. Видела его страх. Страх болезни, и страх бессилия что-либо изменить.

Она вспомнила, как двадцать лет назад она приехала домой. Отец умирал. Он был похож на проколотый воздушный шарик — сдувшийся, мучительно прозрачный. Он старался не подавать виду и шутить, но боль
накрывала его плотным одеялом, не дающим дышать. Когда она была маленькой, отец был ее вселенной. Укладывал спать, играл с ней в шахматы, учил кататься на коньках и велосипеде, и поднимал ее, когда она падала.Но потом она выросла. И вместе с детскими платьями жизнь сняла с нее розовые очки. Она слышала глухие рыдания матери по ночам, видела, как она страдает от измен отца. И что-то в ней надломилось, отец перестал быть ее опорой и ее силой. Она отдалилась и перестала его замечать. Но в тот последний приезд ей хотелось поговорить с ним. Она никогда не сомневалась в его любви и принимала ее, как должное. Но ей хотелось узнать , каким он был, о чем он думал, о чем мечтал. Спросить, было ли ему страшно. Сожалел ли он о чем-нибудь. Ей хотелось рассказать ему о себе. О том, как тяжело учиться на собственных ошибках. О том, как жестко наказывает жизнь за сделки с собой. О том, как повезло ей родиться у любящих ее родителей.
Признаться, что ей тоже страшно. Что сожалеет о своей нелюбви. Но она боялась. Боялась сказать что-то важное и заплакать. Боялась услышать то, от чего станет еще больнее. Боялась показать слабость. Когда она уезжала, отец сидел на диване, усталый, побежденный болезнью воин. Он тоже знал, что это их последняя встреча. Она просто сказала: "Пока", - быстро, не глядя, и выскочила из квартиры, чтобы не разрыдаться у него на коленях. Через две недели отец умер.
А она еще много лет мысленно с ним разговаривала. Как сейчас, с мужчиной, которого когда-то любила. Но с ним она, наконец - то, позволила себе быть слабой. Она рыдала у него на груди об их брошенной, как надоевшая игрушка, любви, о мечтах, которые не сбылись, о жизни, которую они не прожили. Она хотела сказать, что готова начать все сначала. Но не сказала. Просто уехала в поезде, как он когда- то. И, глядя в окно, почувствовала облегчение. Она не могла представить, как он начнет терять силы. Не могла представить себя рядом, ухаживающей за больным. Не хотела видеть его слабым. Он ее когда-то предал. Он ее не выбрал. У нее достаточно поводов для оправдания.

В поезде было душно, она прикрыла глаза. И увидела ее. Свою Тень. Та сидела напротив, склонив голову набок, и смотрела на нее с грустной, чуть насмешливой улыбкой.
- Ты опять бежишь, - сказала Тень. - Опять не справляешься.
Она напряглась.
- Я справляюсь. Я просто делаю правильный выбор.
Тень покачала головой.
- Ты так и не поняла. Я та, которая не справляется. Недо-любимая, недо-успешная, недо-смелая.
- Ты ненавидишь слабость в других, потому что не принимаешь ее в себе.
- Я не слабая.
- Нет? А кто тогда сбежал от умирающего отца? Кто убегает от мужчины, которого любила? Кто боится остаться рядом, если кому-то плохо?
Она вся напряглась и сжалась. Хотелось спорить. Доказывать. Кричать, что она не такая, что просто не могла иначе. Но Тень молчала. И вдруг она вспомнила, как в детстве отец учил ее кататься на велосипеде.
- Не бойся падать, солнышко. Это часть дороги.
Она тогда не слушала его. Она хотела научиться водить идеально. С первого раза. Она ненавидела падать. Как и сейчас. Она открыла глаза и расслабилась.
- Ты права, - прошептала она. - Я не справляюсь.
Тень выдохнула.
- И это нормально.
Поезд мчался вперед. Она смотрела в окно, картинки менялись, пролетая так же стремительно, как и жизнь, и впервые за много лет ей стало легче. Потому что теперь она знала: когда придет время, она сможет остаться. Сможет принять чужую слабость. Потому что, наконец, приняла свою.

Февраль 2024